Алёна Журавлёва

Несмотря на менее выгодные для клиентов условия доставки, для самих сервисов это позитивный фактор: клиентская база растет, с высокой долей вероятности тот, кто вынужденно стал пользоваться услугами, после смягчения условий доставки останется клиентом. Так что, скорее всего, данный сегмент рынка по итогам года покажет значительный рост, что станет драйвером и для дальнейшего его развития.

Иной путь в этих условиях у разнообразных сервисов, связанных с продажей электронных книг, трансляцией культурных мероприятий, а также у онлайн-кинотеатров. На время эпидемии многие из них открывают бесплатный доступ к своим ресурсам. Некоторые — для всех клиентов, некоторые — только для новых. Здесь опять срабатывает схема «попробовал — понравилось — остался»: в будущем это приведет, весьма вероятно, к наращиванию клиентской базы.

Любопытно, что карантин вынудил уйти в цифровую среду традиционно нецифровые отрасли. Среди них — театры, начавшие транслировать спектакли онлайн, музеи, выкладывающие в соответствии с определенным расписанием части оцифрованных фондов, и даже экскурсионные компании, организующие виртуальные экскурсии по городам. Пока это выглядит как попытка не потерять аудиторию, но, возможно, новые модели и удастся монетизировать в дальнейшем.

Как бы активно раньше ни продвигали различные онлайн-сервисы для обучения школьников, особого и — что важно — массового энтузиазма ни у учителей, ни у детей и их родителей они не вызывали. Причины пренебрежения ими были связаны как с консерватизмом отрасли в целом, так и с отсутствием указания сверху об их применении и с большим количеством недоработок, которые были в подобных сервисах с точки зрения участников процесса обучения.

Коронавирус вынудил всех по-новому взглянуть на цифровые инструменты обучения. Неожиданно для всех возникла массовая необходимость обучать школьников и студентов на дому. Педагоги, сколь бы консервативными они ни были, оказались вынуждены уходить в цифровое пространство. Кто-то вспомнил о конференциях в Skype, кто-то использовал мессенджеры или рассылку по электронной почте.

Большинство государственных сервисов, связанных с обучением, оказались не готовы предоставить функционал не только для дистанционного обучения, но и для решения таких простых административных вопросов, как удаленный прием заявлений о переводе детей на свободное обучение от родителей. Москве в этом повезло: в сервисе «Дневник» «Московской электронной школы» нашелся функционал «Уведомление об отсутствии».

На помощь пришли те самые образовательные сервисы. Например, «МегаФон» открыл бесплатный доступ к платформе «МегаФон Образование». Причем ряд из сервисов предоставил не только бесплатный доступ к онлайн-курсам на время карантина, но и функционал для проведения онлайн-уроков. «Учи.ру» уже с 23 марта планировал запустить сервис «виртуальный класс». «Яндекс» пошел еще дальше и объявил об инвестициях в 200 млн рублей на разработку бесплатной платформы для дистанционного обучения и с уже апреля пообещал запустить «полноценную онлайн-школу для 5−11 классов».

Логично предположить, что за время карантина даже самые консервативные педагоги и учащиеся распробуют возможности цифровых платформ и привыкнут к их использованию. Как результат, цифровизация образования быстро выйдет на совершенно иной, гораздо более продвинутый уровень, чем всего лишь пару месяцев назад.

К слову, государство, пусть и вынужденно, но крайне серьезно активизировалось в развитии цифровых сервисов. Например, заболевшим коронавирусом предоставили возможность получить листок нетрудоспособности в удаленном режиме. Это тоже весьма значимый шаг на пути цифровизации.

«За три года произошло достаточно много изменений в восприятии цифровизации. Сегодня о цифровой стратегии не просто ведутся абстрактные разговоры, а существуют реальные примеры реализации положений таких стратегий, — комментирует председатель совета директоров ГК „Нетрика“ и член „Клуба лидеров“ в СПб и ЛО Артём Мошков. — Позиции CDTO и CDO ⓘ из новых и модных стали довольно распространенными и обыденными. Очень многие отечественные компании „традиционных“ отраслей показывают хорошие примеры того, как из цифровизации и нового качества управления данными можно получать прирост стоимости. Некоторые из компаний по примеру зарубежных коллег стремятся сменить приоритеты своей деятельности и рыночную нишу в направлении „голубого океана“ цифровой экономики, экономики знаний».

По мнению Артема Мошкова, хотя сложившаяся в нашей стране экономическая ситуация и высокая степень монополизации основных рынков не способствуют высокой скорости цифровой трансформации предприятий, стремление компаний повысить свою конкурентоспособность остается главным мотивирующим фактором цифровой трансформации.

Директор по стратегии и развитию Beltel Datanomics Анна Племяшова уверена, что за последнее время российский бизнес стал менее настороженно относиться к инновационным решениям: «Прежде всего это связано с тем, что в течение последних двух-трех лет некоторые компании уже успели „пропилотировать“ ряд разработок и бодро рапортуют об успехах на многочисленных конференциях по цифровой трансформации. В целом зрелость в восприятии цифровизации характеризуется тем, что компании сейчас настроены не просто попробовать на волне хайпа какую-то модную технологию, а прежде всего задумываются о том, как они будут „приземлять“ решение и внедрять его в промышленную эксплуатацию».

В МТС отмечают, что в последние годы и бизнес, и государство осознали ценность больших данных. «Можно сказать, мы на пороге новой эры — эры аналитики, которая станет основой для продуктов и решений, для изменения бизнес-моделей абсолютно в любой отрасли. Работа с данными на сегодняшнем этапе уже приносит реальный экономический эффект в самых различных сферах деятельности, — рассказывают представители филиала ПАО „МТС“ в Санкт-Петербурге. — Например, данные по перемещению населения региона в течение дня, недели, на выходных позволяют увидеть, как передвигаются люди внутри Ленинградской области, доезжают они до Петербурга или рассредоточиваются по районам. В результате на основе таких данных можно понять, сколько на самом деле людей живет, к примеру, в Кудрово или Мурино, спрогнозировать, где наиболее востребовано строительство жилого комплекса, где не хватает торгового центра или спортивного комплекса, где нужно строить дорожную развязку».

В числе показательных в отношении уровня цифровой зрелости проектов Артем Мошков называет создание национальной системы управления данными, в том числе несколько пилотных региональных проектов по этой теме. «Создание единой качественной инфраструктуры данных, стандартов и регламентов работы с ними, практик управления на основе данных — это каркас, вокруг которого будет развиваться цифровая экономика», — объясняет он.

Любопытно, но зачастую применения ИИ обычные пользователи даже не замечают — настолько он интегрирован в различные сервисы. Это виртуальные помощники, такие как «Алиса» или Siri, умные колонки, рекомендательные сервисы, роботы в кол-центрах и т. д. Есть и более нестандартные варианты применения ИИ — от «Цифрового юриста» «МегаФона» до нейросервиса для усиления интеллекта человека от «Лаборатории знаний».

«Успехи АI достаточно скромны, но они применимы для решения локальных задач компании в тех сферах, где имеют место часто повторяющиеся действия, которые можно доверить простому роботу или чат-боту, — убеждена профессор, заведующий кафедрой информационных технологий в менеджменте ВШМ СПбГУ Татьяна Гаврилова. — Мне, например, на конференции Software Engineering Conference Russia 2019 понравился чат-бот „Валера“, который помогает сотрудникам в одной IT-компании найти нужный документ. Во внутреннем чате компании можно спросить: „Валера, у кого можно найти отчет по проекту с компанией „Альт“ за 2016 год?“ или „Валера, что это за новая инструкция МРТ 234−67|а“ — и получить сразу нужный документ или ссылку на него на портале компании. Проблема понимания естественного языка в общем виде довольно далека от разрешения, но с ограниченным подмножеством так называемой деловой прозы сегодня справляются многие системы». По ее словам, так же обстоит дело и с голосовыми помощниками: с определенным подмножеством слов и фраз робот справляется, при расширении лексики, использовании сленга или идиом — фиаско неминуемо.

Как показал опрос IT-директоров крупных мировых компаний, проведенный Gartner, организации ожидают удвоения числа ИИ-проектов, которые будут реализованы в течение следующего года. Причем более 40% из них планируют фактически внедрить решения ИИ уже к концу 2020 года.

Что касается России, то здесь интерес к ИИ также велик. И если еще в прошлом году работы на ИИ велись внутри компаний, то в конце прошлого года «Сбербанк», «Яндекс», «Газпром нефть», РФПИ, Mail.ru Group и МТС объявили о создании консорциума для совместного развития технологий искусственного интеллекта в России. Такое объединение усилий должно стать дополнительным стимулом для развития ИИ-проектов.

Однако Татьяна Гаврилова указывает на то, что наши ожидания от ИИ слишком завышены: «Да, алгоритмы глубокого обучения на современных мощных процессорах позволяют достичь поразительных успехов в распознавании образов (как визуальных, так и аудиальных), да, чат-боты поддерживают примитивные разговоры и даже имитируют „понимание“, но это все бесконечно далеко от представлений среднего человека о возможностях ИИ. Наши люди ждут и боятся „чуда“, которым никто в мире и не занимается. Термин artificial intelligence был неверно переведен 50 лет назад в России, а расплачиваемся мы за эту безграмотность до сих пор. Intelligence переводится как „способность рассуждать разумно“, а для слова „интеллект“ есть другой англоязычный термин — intellect. Почувствуйте разницу! Весь мир говорит об intelligence, а в России — об intellect, что сложнее, шире и дальше».

В Tele2, к примеру, уверены, что основой цифровой экономики и драйвером для развития интернета вещей, «умного» дома, мобильного облачного гейминга должен стать новый стандарт связи 5G. «По оценкам аналитиков, глобальные запуски 5G состоятся уже в этом году, и Tele2 технически уже готова к этому, — комментируют в Tele2. — В большинстве регионов у Tele2 установлены базовые станции 5G-ready. Но в России главным препятствием для развития остается нерешенность вопроса с частотным диапазоном».

«Низкий уровень автоматизации и IT-инфраструктуры — это, безусловно, сдерживающий фактор для запуска проектов цифровизации. Но одна из самых важных составляющих для подобных проектов — это наличие квалифицированных кадров, причем не только технических специалистов, но и эффективных менеджеров. Проекты цифровой трансформации требуют перестройки процессов, умелого ведения проектов и работы с персоналом, преодоления сопротивлений команд, — говорит Анна Племяшова. — Найти готовых специалистов на рынке, обладающих подобными знаниями, непросто, поэтому бизнесу целесообразно развивать персонал через дополнительное внутрикорпоративное обучение».

О том, что самым существенным сдерживающим фактором для цифровизации является нехватка кадров, обладающих необходимыми цифровыми компетенциями, в том числе для реального производства, говорит и Артем Мошков: «Среди дефицитных навыков — умение взаимодействовать с „цифровым ассистентом“, формулировать задачи, правильно воспринимать и интерпретировать результаты работы аналитических систем. В ближайшие годы кадровая проблема будет нарастать, так как даже государственные инициативы по подготовке кадров для цифровой экономики имеют отложенный эффект».