Как работает технология NFT в искусстве и авторском праве
Гоголь как первый NFT-манифестант
Создавая NFT-токен, художники часто уничтожают исходное произведение искусства, существующее в физическом мире. Считается, что уничтожение придает токену большую значимость и стоимость. В этой парадигме первым отечественным NFT-манифестантом, опередившим свое время, является Николай Гоголь со вторым томом «Мертвых душ». О технологии NFT в искусстве и авторском праве в виртуальном мире редакция побеседовала с Ильей Душиным, куратором направления информационных технологий и нейронных сетей ComBox Technology.
справка о госте редакции
Илья Душин
Куратор направления информационных технологий и нейронных сетей ComBox Technology. Преподавал в СЗИП, СПбГУТиД (программирование, локально-вычислительные сети), работал инженером в ЗАО «ЛенНИИпроект»; ведущим программистом, руководителем в ООО «Тантал», генеральный директор ООО «Т.Т. Консалтинг».
— Как работает технология NFT для предметов искусства?
— Выбираем специализированную площадку (OpenSea — самая известная) и создаем там NFT-токен. Назначаем ему стоимость и оцифровываем свой объект интеллектуальной собственности: картинку, фотографию, чужую фотографию, чужую работу. Я могу вашу работу оцифровать. И выставляем ее на аукцион. И дальше начинается самое интересное — есть доказательства, что токен уникальный, но нет фактического доказательства, что он единственный. Любой из нас может создать токен на одно и то же.
Об авторском праве здесь речь даже не идет. У вас есть словесная гарантия, что условный токен, созданный мной на вашу картину, один. Но нет гарантии, что кто-то другой не создаст на подделку или на эту же картину другой токен. Он тоже будет уникальный, но не настоящий.
“
У вас есть словесная гарантия, что условный токен, созданный мной на вашу картину, один. Но нет гарантии, что кто-то другой не создаст на подделку.
— Оцифровал — это просто сфотографировал?
— Способ не важен. Оцифровал — сделал цифровой контент: фотографию, скан высокого разрешения, видеоинсталляцию. Иногда владельцы NFT уничтожают арт-объект после оцифровки, чтобы потом кто-то другой не оцифровал его по цепочке. Отсюда — акты горения, уничтожения. Это пиар того, что первичный объект интеллектуальной собственности после цифровизации уничтожен. И тот, кто владеет созданным токеном, тот владеет единственным экземпляром того, что художник сжег. Но поскольку токен может быть создан несколько раз на одно и то же, вопрос остается — какой из них настоящий. Тут же возникает другой вопрос: как доказать, что художник сжег оригинал. Он мог сделать копию и сжечь копию. А оригинал, так как он физический и представляет ценность, сохранить.
Токен можно передавать, продавать, делать с ним что угодно. Стоимость назначает владелец. Есть умники, которые, как Мавроди, говорят: «Завтра дороже, чем вчера». И кто-то покупает.
— Это альтернатива арт-рынку или форма финансовой пирамиды?
— Это пирамида. Механика простая — берем объект, делаем NFT-токен. За его создание платим порядка 300 $. После этого выставляем на продажу. Единственный, кто зарабатывает на этом, — площадка. Новый объект, как правило, никому не нужен. Если никто не покупает, то регистрируются еще несколько аккаунтов, и они друг у друга начинают покупать этот токен. Он начинает дорожать. В какой-то момент очередь доходит до покупки игроком, который увидел, что по этому NFT есть движение.
В итоге мы заработали, а что-то, не имеющее явной художественной ценности, купил некий игрок исходя из манипуляций, которые делали мы с трех аккаунтов. Примерно то же самое происходит и на реальном арт-рынке. Для бизнесменов это высокорисковые инвестиции — high risk. Все, что связано с цифровыми активами, — high risk.
— Можно ли создать виртуальную арт-галерею — новую Третьяковку из тех художников, которые сейчас неизвестны?
— В принципе, да. Пример тому — NFT на объекты Эрмитажа. Хотя коммерческая цифровизация объектов искусства, которые принадлежат государству, — это незаконная деятельность. Ценности, которые хранятся в Эрмитаже или в Русском музее, такие же мои, как и твои. Структура начинает оцифровывать объекты наследия и получать с них прибыль. И это должна быть прибыль не коммерческой структуры, а прибыль государства и его граждан.
“
Для бизнесменов это высокорисковые инвестиции — high risk. Все, что связано с цифровыми активами, — high risk.
— Есть ли нормативная база, которая регулирует выпуск, передачу и наследование NFT-токенов?
— Она сейчас появляется. Понятие цифровых активов попадает под действие законов о передаче. То есть я могу написать дарственную на цифровые активы, и это будет документом.
— Насколько безопасными можно назвать цифровые технологии в целом?
— На текущем этапе можно сказать, что облачные технологии безопасны. С 2017 года эксперты постоянно говорят, что они вот-вот закончат свое существование, но каждый год облачные технологии увеличивают капитализацию примерно на 15−20%, делают шажок вперед и уходят на новый уровень безопасности.
