Начнем с того, что социальное предпринимательство часто путают с благотворительностью и корпоративной социальной ответственностью. Осознать разницу между этими явлениями крайне важно, потому как она принципиальна.
Социальный предприниматель, в отличие от благотворителя, не просто приносит обществу пользу, реализуя свой проект с социальным эффектом, но делает это с помощью бизнес-подходов, ориентируясь на создание прибыли. Для него первична скорее эта польза, а не доход. Но это не просто «отдача денег»: все стандартные характеристики бизнеса — налицо.
И если от благотворительности социальное предпринимательство отличает именно предпринимательский подход, то от корпоративной ответственности — та самая социальная миссия. Для компаний, которые ведут ответственную деятельность, социальное благо является дополнительным, побочным эффектом. Это часть политики корпорации. Социальный предприниматель — тот, кто ставит создание социального блага во главу угла. Деятельность его организации привязана к решению конкретной социальной или экологической проблемы — как правило, острой.
Наши социальные предприниматели, сначала шокированные, а потом мобилизованные пандемией, во многом изменились. По моим наблюдениям, они стали больше ценить общение между собой, возможности обмена информацией, опытом. Появилась тенденция к коллаборациям, потому что партнерство — как многие знают, 17-я цель устойчивого развития ООН — это не просто записанный на бумаге манифест. Это то, что способно двигать компании к достижению их целей. Поэтому появляются проекты на пересечении бизнесов.
В Петербурге это, например, коллаборация компании «Легко-легко» (занята инклюзивным производством и продажей товаров с социальной составляющей), турфирмы для инвалидов «Либерти» и школы глухих и слабослышащих гидов «Языки без границ». Совместно они запустили интерактивный путеводитель «Все включены»: это коробочка, в которой лежит книжка-путеводитель, карта пешеходного маршрута, набор сувениров и скидочные флаеры разных заведений — музеев, кафе, магазинов. Уникальность продукта в том, что маршрут, по которому можно прогуляться самостоятельно — с друзьями или с семьей, доступен, в том числе, для туристов на любых инвалидных колясках, а значит — и для пожилых людей на скутерах, и для мам с детскими колясками. А еще — для людей с инвалидностью по слуху, так как все экскурсионные тексты переведены на русский жестовый язык: видеоролики с рассказами на РЖЯ интегрированы в путеводитель через QR-код.
Многим пришлось изменить отношение к работе в онлайн — хотя долго она считалась просто невозможной, особенно в сферах, где крайне важен контакт, взаимодействие с благополучателями. Но в условиях жестких ограничений даже образовательные учреждения, работающие с детьми с ограниченными возможностями здоровья, стали заниматься дистанционно. При том, что мы все знаем, какие сложности это вызывает даже в работе с детьми, не требующими особых условий обучения.
Так, Надежда Самойлова, основатель детских садиков для детей с ограниченными возможностями здоровья «Светлый город» не только смогла перевести программы для детей в онлайн формат и запустить онлайн программу для родителей, но и разработать цифровую платформу «За руку», которая поможет и любому детскому саду запустить инклюзивную группу. На онлайн платформе заруку. рф уже доступна трехнедельная программа обучения для особых детей 2-8 лет. В рамках видеоуроков специалисты рассказывают родителям, как правильно провести диагностику, выявить нарушения и скорректировать их. После каждого видео родители получают ссылку на список заданий, которые выполняются вместе с ребенком. Специалисты постоянно на связи с родителями через специально созданную группу ВКонтакте или по телефону. По прохождению курса специалисты могут составить отдельную карту дальнейшего развития ребенка.
Успешно перешел в онлайн и Центр развития речи «Говоруша», что позволило не только сохранить занятия для действующих клиентов, но и увеличить географический охват. Онлайн-коррекция, набравшая популярность в период пандемии и связанной с ней самоизоляцией, позволили помочь детям не только из России, но и из-за рубежа (коррекцию в Центре прошли дети из Франции, Англии, Италии, Финляндии, стран Прибалтики). В пандемию Елене Дашковской — руководителю центра, удалось невозможное: буквально за одну неделю она кардинально перестроила бизнес-процессы, перевела весь бизнес в онлайн. Сейчас «Говоруша» ведет дела в двух форматах: офлайн и онлайн (через Зум и Скайп), что является несомненным конкурентным преимуществом компании, и служит гарантией того, что при повторных ограничениях «Говоруша» сможет продолжить вести деятельность в уже ставшем привычном для нее онлайн-формате.
Вместе с тем переход в онлайн не равен цифровизации. Онлайн требует адаптации продукта и изменения подхода к доставке контента. Но все-таки мы не можем говорить о том, что социальные предприниматели начали массово использовать высокотехнологичные решения, цифровые продукты, автоматизированные приложения.
Штучные проекты подобного рода, конечно, есть. Например, набирающее популярность в период пандемии приложение «Аудиотерапия», музыкальное психологическое социальное сопровождение пациентов во время сеанса гемодиализа, стало востребовано не только пациентами со специфичным заболеванием, но и людьми, испытывающими тревожность, депрессивное состояние. Подтверждено, что прослушивание плейлистов оказывает позитивное влияние на снижение уровней ситуативной и личностной тревожности и депрессии. Терапия проводится под наблюдением специалистов, которые корректируют плейлист пациента удаленно. Так, изначальная подача решения в виде цифрового продукта (приложение и чат для общения пациента со специалистом) позволяет вовлекать участников удаленно, иметь более широкий рыночный и географический охват.
И, тем не менее, мы наблюдаем — в частности, на примере нашего опыта в Высшей школе менеджмента СПбГУ, где мы организуем специальные программы для социальных предпринимателей — достаточно низкий уровень их цифровых компетенций. И это тоже вывод, который мы делаем, благодаря испытанию пандемией. С чем это связано? Со спецификой среды? Нехваткой цифровых знаний в обществе в целом? На эти вопросы еще предстоит ответить.
Наконец, нельзя не сказать и об изменениях личного характера. Слышу от многих социальных предпринимателей: я как лидер проекта стала другой или другим, произошла переоценка, трансформация. Слова звучат разные, но суть одна — с людьми что-то произошло, что-то внутреннее. Мы все многое осознали. Появилось ощущение, что после этого колоссального опыта с другими кризисами мы уж точно справимся.
Готова утверждать, что социальные предприниматели проявили невероятную резистентность к сложностям. Тому есть много причин, но главная — это повышенная ответственность перед благополучателями. Ну, не могут эти люди оставить детей без занятий или инвалидов без ухода. И это невероятно движимая для них сила. А вторая — тот предпринимательский дух, который помогает им находить новые решения.
У социальных предпринимателей за годы их работы аккумулировались ресурсы и компетенции, которые начали реализовываться именно во время коронакризиса. Они и сами признаются в личных разговорах: «Мы, честно говоря, давно об этом думали, но именно пандемия подтолкнула к запуску проекта». Наверное, если бы не удар такой силы — не было бы и рывка. Конечно, все это только звучит победно — но как непросто победы даются. У социальных предпринимателей и группы благополучателей сложные, и запросы их очень специфичны, и самим им приходится нелегко — выжили, понятно, тоже не все организации. Именно поэтому надо понимать, что период пандемии — время бесценного опыта. Важно не забывать этот опыт и двигаться дальше.
