— Ситуация в образовании из-за «вирусной весны» — какова она?

— Переход на полное дистанционное обучение дался, конечно, непросто. Онлайн явился стрессом для всей страны. И на первых порах мы к нему оказались не готовы. Не Академия цифровых технологий, где благодаря наработкам удалось оперативно развернуть процесс обучения, а учреждения образования в целом. Государством ранее реализовывался проект дистанционного обучения детей с ограниченными возможностями здоровья. В каждом регионе были определенные платформы, наработки, но рассчитанные на узкий сегмент. При этом наша страна имеет особенности — это 11 часовых поясов, различные географические условия, неоднородность регионов.

К массовому наплыву детей, конечно, никто оказался не готов: ни сети, ни платформы, ни люди психологически и технологически. Поэтому, когда в первый день дети вышли на эти платформы, они рухнули. Оказалось, педагоги не готовы к такому режиму, потому что не все знакомы с технологическими нюансами организации даже той самой видеосвязи. Не готовы дети и родители. Многие ходят в разные учебные заведения — в школу, на дополнительное образование — вся эта система была переведена в режим онлайн-работы. Это вызвало волну возмущений и негодования родителей. Всё это общеизвестные факты, которые привели к настоящему коллапсу.

В том числе выяснилось, что вообще нужно работать с обществом в плане понимания, что такое онлайн, какие технологии можно использовать, а какие нельзя. Например, тот же Zoom — это не российская платформа. Отсюда проблема конфиденциальности передачи персональных данных.

Дмитрий Ковалев. Фото предоставлено АЦТ

— Пандемия закончится, а в целом сложившаяся структура системы образования способна ли решать те задачи, решение которых от неё ожидает общество, бизнес?

— Если с запросом общества более-менее понятно — подрастающее поколение должно быть образованным, и в любом случае это решает классическое образование в школе, то с бизнесом сложнее. Нам важно получить от бизнеса сформулированные потребности. Когда встречаюсь с разными работодателями, то спрашиваю их, какими они видят перспективы профессионального формирования бизнеса хотя бы на пять лет. Напрямую этот заказ выполняет уже не школа, а как раз — дополнительное и среднее профессиональное образование.

Дети с определенного возраста, как и их родители, должны понимать перспективу, которая их ждет. И здесь происходит разрыв ожиданий и реальности. Никто не может точно сказать, куда развиваться. Сейчас на первые роли вышли айтишники. Но с ними не все так просто, потому что востребованный рынком айтишник должен иметь колоссальные знания — а это талант. Таких людей мало. И когда мы слышим от государства, что нам требуется миллион инженеров-программистов, понятно, что их нет.

Но есть еще одна вещь, связанная непосредственно с рынком труда и развитием экономики. Очень быстро меняются технологические уклады, отрасли между собой интегрируются. А сроки обучения слишком длинные — в колледже 2-3 года, в вузах — 4-6, у медиков до 7 лет. За это время меняются технологии, специальности приобретают другое внутреннее содержание, а студентов продолжают учить по-прежнему, потому что так закреплено в госпрограмме и изменить её сложно. В этом плане дополнительное образование гибче, оно быстрее может переориентироваться. И мы в академии стараемся исходить из потребностей рынка труда.

— Чего откровенно не хватает современному образованию?

— Очевидно, что модернизация системы должна подразумевать гибкость госпрограмм, чтобы их можно было быстро обновлять и подстраивать под требования и запросы бизнеса и общества. Тогда и социальный заказ будет более адекватным. Сейчас стороны не понимают друг друга. И, на мой взгляд, общим стержнем может стать профориентационная работа. Пока у разных игроков в образовании — детский сад, школа, допобразование, колледж, вуз — получается, нет общего стрежня. У всех свои интересы, результаты, методика подведения итогов деятельности. Задача — найти правильную форму реализации профориентационной работы.

Дмитрий Ковалев. Фото предоставлено АЦТ

Нужен симбиоз — и бизнес, и высшее образование, и колледж. Конкретный пример — формирование химико-фармацевического кластера в АЦТ. Мы создали сетевую форму реализации этого направления обучения. Дети учатся от 6 до 18 лет, и для каждого у нас есть, что предложить. При этом мы не распыляем средства, не создаем химическую лабораторию, она есть у Химико-фармацевтической академии, где и занимаются наши дети. Благодаря академии и её ректору Игорю Наркевичу занятия наравне с нашими педагогами ведут преподаватели вуза. Лабораторию, к слову, помог оборудовать промышленный химфармкластер. И они нас тоже консультируют и помогают. Вуз, бизнес, академия и школа (к нам ходят ребята из школы № 619) — хороший классический пример решения задачи.

— Возвращаясь к цифровизации, можно ли однозначно говорить только о положительных плодах прогресса, не теряем ли мы не менее важные навыки, которые необходимы будущему поколению?

— Не будут все программистами — это невозможно. Судя по тому, какие ребята приходят к нам, не всем под силу освоить те знания, которые требуются хорошему программисту. Но встает следующий вопрос. Мы, например, развиваем связь между дополненной реальностью и программированием. Здесь необходимы азы программирования, поскольку объект должен уметь двигаться, издавать звуки. Но нужен не простой программист, а человек, который овладел симбиозом знаний.

Искусственный интеллект — еще более сложная вещь. Это и программирование, и большие данные, и вообще вопросы этики. Россия стоит только в начале этого пути. У нас еще многие отрасли промышленности не цифровизированы.

Осмысление прогресса в этой сфере важно увязать с этическими нормами. Вроде бы директор Академии цифровых технологий должен в ладоши хлопать, а я неоднозначно смотрю на это, много вопросов. Это и смена традиций, и парадигмы, плюс — аспект защиты данных, а в нашей стране он актуален.

Роль степени защиты и уровня нравственного поведения в плане цифровизации очень велика. И рисков пока очень много. Поэтому есть элемент недоверия. Так, все привыкли к гаджетам, разным мессенджерам. Работать, например, в гугл-формах — удобно. Но вся информация располагается на иностранных серверах. И в этом смысле необходима стратегия развития. У государства есть нацпроект, который связан с цифровой экономикой, предусматривающий подготовку кадров. Если мы ставим себе задачу быть в десятке сильнейших стран мира, значит цифровизация необходима. И учить всему этому надо начинать с детского сада, чтобы все участники процесса понимали, зачем им это нужно, что даст и как обеспечить безопасность.

— Кстати, про обучение. Академия цифровых технологий создавалась как передовое учебное заведение. Как происходит адаптация обычных школьников с разным уровнем подготовки?

— У нас широкий спектр образовательных программ. Из школ приходят дети с разным уровнем подготовки. И на третий год мы пришли к тому, что на определенные программы не то что будем отбирать, а начнём предлагать испытания. Это позволит понять, в какую группу направить ребенка — в нулевую или в продвинутую. Нам также придется организовать курсы выравнивания — не предметов, а тем. Чтобы у детей не создавалось ситуации неуспеха, мы специально формируем такой педагогический состав — это не инженеры и программисты, а крепкие предметники по физике, химии, математике информатике, которые начитывали бы ребятам необходимые в практике темы.

Поскольку в Академии углубленное изучение курсов, и оно рассчитано не на один год, минимум на 2-3, ребята выходят с достаточно сильными компетенциями. Мы реализуем продвинутые проекты с коммерческими компаниями, например, с «Газпром нефтью», с «Балтфармой» и с другими крупными игроками.

Самое главное — у некоторых бытует мнение, что мы элитное учреждение. Я против этого. АЦТ не элитное, но хорошо оснащенное заведение. Мы разумно подошли к вопросу формирования материально-технической базы. Педагоги, которые здесь работают, сами выбирали оборудование. Мы консультировались с промышленниками, выясняли, что будет перспективным, чтобы не проводить апгрейд спустя год. Современное оборудование дает детям возможность понять, что происходит с технологическими укладами. Поэтому нам проще выстроить курсы для ребят и сделать так, чтобы им было интересней.

Дмитрий Ковалев. Фото предоставлено АЦТ

В моем понимании, если ребенок по итогу сказал «нет», если ему не понравилось, так это лучший результат, потому что он не будет терять время, не пойдет учиться туда, куда ему не надо, родители не будут терять деньги, государство не потратит лишние средства. В этом сила системы допобразования — в части демонстрации результатов «здесь и сейчас»: интересно ли тебе, можешь ли жить в этом.

Мы не элитные, но из всех ребят 10% процентов выйдут элитными специалистами не потому, что учились в Академии, а потому, что получили уникальные знания. И такая элита уже есть — золотые медалисты по результатам соревнований WorldSkills, олимпиад НТИ и других мероприятий федерального и международного уровня.

— А возможна ли идеальная модель образования, которая бы могла гибко перестраиваться под современные вызовы?

— Все об этом говорят, спорят. Я считаю, что должна развиваться профориентационная работа как интеграционная составляющая, тогда появится гибкость. В процесс должны включиться такие институты, как молодежная политика, экономика, социальные органы, бизнес. В принципе не может быть идеальной модели образования, поскольку любое общество не идеально. Мы все очень разные — по ментальности, социальным условиям, традициям. Но стремиться к идеалу нужно. Все говорят о счастье, каждый по-своему его представляет: безоблачное небо, возвышенные чувства. А я говорю, что счастье мгновенно по своей сути: получил улыбку, слово «спасибо» вовремя, заряд бодрости и энергии — это счастье. И его можно пролонгировать тем, что ты верно выбрал свой профессиональный путь, идешь по нему и реализуешь себя. А в нашем обществе, достаточно социальном, профессиональное развитие играет большую роль в судьбе человека, оказывая влияние на личностное положение, статус, на состояние даже той же души. И чем больше мы создадим таких возможностей, чтобы ребенок в течение своего становления правильно выбрал направление развития и профессию, от этого будет больше счастья и уверенности в завтрашнем дне. Профессиональная траектория дает ощущение счастья.