Президент Путин не раз обращал внимание на несовершенство системы, где сотрудники одной компании только по факту совместной работы могут попасть под определение «группа лиц, действующая по предварительному сговору». Не раз он говорил и о необходимости жесткого ограничения поводов для продления срока содержания под стражей: «Считаю свободу предпринимательства важнейшим экономическим и общественно значимым вопросом... Полагаю, что в ходе следствия по экономическим составам помещение под стражу нужно использовать как крайнюю меру, и применять залог, подписку о невыезде, домашний арест».
То, о чем говорит президент, — вершина айсберга. Борьба за лучшее место под солнцем не прекращается, и ведение бизнеса в России все больше начинает ассоциироваться с охотой без правил. В любой момент, когда твои активы кому-то приглянулись, будь то бизнес или власть, ты становишься «объектом». С этой минуты твоя жизнь и свобода больше ничего не стоят. В любом деле найдется мотив и состав преступления. И пока идет разбирательство, компания будто бы случайно оказывается в руках совершенно иных людей.
Первой ласточкой передела рынка стал новогодний арест совладельца компании «Усть-Луга» Валерия Израилита. Вину он не признает, судебные тяжбы продолжаются не первый год, а за это время все активы ушли на сторону. Порт работает, идеолог сидит и борется — похоже, с ветряными мельницами.
Второй яркой историей стала тема с амнистией капитала. Цитируя «Фонтанку»: «Российский бизнес-омбудсмен Борис Титов передал Владимиру Путину список предпринимателей, которые хотели бы вернуться на родину, но скрывались от правосудия за границей. Первым из списка вернуться решил Андрей Каковкин. Его арестовали сразу же после въезда в страну, затем отпустили под обязательство о явке. В августе 2018 дело против Каковкина было прекращено, однако позже его возобновили».
Особняком в этой череде стоит разорение крупных промышленных предприятий: «Пилона», «Мостооряда-19» и множества строительных компаний города, которые не выдержали тесных объятий государственных контрактов.
Последним случаем стал арест Николая Александрова, акционера и руководителя «Метростроя». Здесь давление на бизнес было таким долгим и системным, а главное, таким явным, что за сменой лиц чиновников и аргументов ясно проглядывала суть: бизнес становился все более неугодным. О том, что творится в отрасли, коллектив компании писал Путину, Матвиенко, Полтавченко, затем Беглову. И возможно только благодаря этой активной позиции «Метрострой» все еще жив, хотя в схватке проигрывает.
За противостоянием Смольного и метростроителей следил весь город. Такого отстаивания интересов бизнеса и давления власти не было много лет. При этом «Метрострой» вел полемику, но объекты достраивал и сдавал. В свою очередь Смольный и КРТИ часто заявляли, что «Метрострой» объект сдать не сможет, а город уже все выплатил. Потом выяснялось, что объект сдан, а достраивали его на кредитные деньги компании, и государственные служащие были вынуждены перечислять недоплаченное под давлением журналистов и общественности. При этом власти тоже можно понять: оказаться за решеткой никто не хочет, а сопровождающую документацию нельзя было назвать хорошо сделанной.
Сегодня обезглавленный «Метрострой» уже не может бороться с системой. Случайное это совпадение, происки конкурентов или логичное продолжение многолетнего противостояния со Смольным за право строить метро в Петербурге — мы узнаем позже. В преемники прочили и московские структуры, и иностранных подрядчиков.
Эти истории совершенно разные по содержанию, но одинаково убивают веру в уважение к бизнесу и в благодарность к тем, кто в смутные времена смог сохранить целые отрасли, построить порты и стадионы, мосты и набережные. Речь не идет о виновности или невиновности бизнесменов — в этом пусть разбирается суд. Важно то, что все чаще подобные подходы используются для того, чтобы человек не мешал растаскивать и делить им созданное. Такие истории всегда публичны, и они влияют на инвестиционную привлекательность гораздо сильнее, чем громкие разговоры на ПЭФ.
Судиться власти могут бесплатно — что и делают. Их задача — защищать бюджетные средства, рачительно их использовать и получать качественный результат. «Метрострой», имея задачу строить, так бы себе и строил, если бы не объекты к Чемпионату мира. После них компания вместо благодарности получила очередной пакет исковых заявлений с просьбой вернуть авансы. И тоже понятно почему: в аврале стройки было не до документов, а теперь нужно наводить порядок. В процессе выяснения стороны совсем запутались и разругались, потому что каждая была свято уверена в своей правоте и обе были заложницами ситуации.
Дмитрий Медведев на открытии новых станций метро к ЧМ-2018. Архив «Метростроя»
При этом, как назло, «Метрострой» умудрялся сдавать заявленные объекты, а в тот момент, когда нужно было перерезать очередную ленточку, государственный аппарат снова начинал вспоминать о метростроителях. Накануне сдачи документы быстрее принимались, а деньги перечислялись в ускоренном режиме, и горожане получали очередной инфраструктурный объект, хотя теплых речей в сторону рабочих становилось все меньше. «Комсомольская правда» пишет: «Конфликт между чиновниками и городом обостряется, как правило, ситуативно, когда пришло время документально закрыть выполненный объем работ. Этого можно было бы избежать, если бы сотрудники административного корпуса города обладали ... знанием отрасли метростроения, чтобы быстро принимать выполненные работы по документам».
В этому году объектом стал «Фрунзенский радиус». Казалось, что город нашел точки соприкосновения с метростроевцами, а последние придумали, как сохранить коллектив, выйдя на рынок московского метростроения в ожидании петербургских проектов. Но вместо обычной пикировки о необходимости оплаты и документального оформления, диалог вернулся в политическую плоскость.
«Деловой Петербург» писал: «В конце ноября в Смольном состоялась встреча, где власти города и потенциальные инвесторы договорились о переходе части акций „Метростроя“ в новые руки. Правда, при условии, что стоимость покупки „пакета Александровых“ будет значительно снижена. Этими инвесторами собеседник газеты называет братьев Ротенбергов».
Видимо об этом догадывался и на это намекал руководитель КРТИ Сергей Харлашкин, когда в декабре 2018 года выступал с речью перед сорока рабочими «Метростроя», требовавшими свои зарплаты: «Есть ряд организаций, которые заинтересованы в том, чтобы строить петербургскую подземку. Они готовы попытаться зайти на городской рынок при наличии квалифицированных работников-метростроителей».
Тогда зарплаты были выплачены. Одну треть перевел город, остальную часть компания погасила за счет собственных финансовых ресурсов, которые уже были на исходе, и личных вкладов акционеров. Рабочие ушли в праздники с ощущением, что город взялся за ситуацию и все постепенно будет налаживаться. Но уже 21 января 2019 года Комитет по развитию транспортной инфраструктуры в лице Харлашкина официально сообщает:
«Учитывая колоссальный опыт и многолетнюю деятельность ОАО „Метрострой“, для Комитета по развитию транспортной инфраструктуры Санкт-Петербурга принятое решение было чрезвычайно сложным и болезненным. Однако глубокий анализ текущего экономического состояния ОАО „Метрострой“ показал, что компания не справится с исполнением заключенных госконтрактов даже при условии потенциальной докапитализации. Кроме того, ни одно кредитное учреждение не взяло на себя обязательств предоставить ОАО „Метрострой“ дополнительные банковские гарантии и кредиты».
Общественности и рабочим эта новость не понравилась. И за сериалом под названием «Город vs метростроители» стали наблюдать уже с явной симпатией в сторону последних. Минусов от расторжения контрактов обе стороны конфликта получили больше, чем плюсов, а обещанные Харлашкиным подрядчики почему-то не выстроились в очередь. «Метрострой» понял, что пора отказываться от оппозиционных настроений, и привычно влился в образ послушного исполнителя. Власти публично вспомнили, что являются акционерами предприятия и тоже вроде как несут ответственность за происходящее. После этого начался нормальный диалог власти и бизнеса, где каждый справедливо отстаивал то, за что отвечает. Фрунзенский радиус был запущен, и за ним потянулась привычная история судебных претензий друг к другу: бумаги, деньги, иски.
В пиковые годы штат компании насчитывал 4 000 человек. Фото: архив «Метростроя»
Тем временем у предприятия по-прежнему не хватало денег расплатиться с подрядчиками и рабочими, потому что город не спешил переводить очередные транши в полной мере — из-за регулярных проблем с приемкой документов. Пока власти и компания мерялись аргументами, у рабочих опять возник вопрос «Где деньги?». И тут арестовали генерального директора за якобы пропавший щебень и за то, что еще «откроется в процессе следствия». То есть ввяжемся, а там найдем, за что конкретно: экономическое преступление — вещь абстрактная и вмещает в себя много. Про указы президента все забыли: ни домашнего ареста, ни залога — только полная изоляция.
Сегодня все говорят о том, что «посадили и отобрали». Судя по всему, так и будет. Вполне логичный вывод формулирует «Деловой Петербург»: «...актив никому не нужен... В случае банкротства „Метростроя“ отвечать по долгам субсидиарно придется и банкам, и Смольному. В случае продажи компании новому владельцу полетят иски от города за недоделки и от банков. А если все оставить как есть, участвовать в госзаказе „Метрострой“ уже не сможет — никто не даст ему банковскую гарантию из-за налоговой недоимки. Иначе говоря, простого выхода из ситуации нет».
Похоже, что именно этот вывод верный. В виде сильной компании «Метрострой» никому, кроме пребывающего сейчас в изоляторе генерального директора, не нужен. Давайте разберемся почему.
Нельзя быстро организовать собрание акционеров для переизбрания директора, а врио назначить нужно, чтобы выплачивать зарплаты и закрывать дыры перед новым годом. Да и подрядчики встают на дыбы от невыплат, поскольку Александрова нет, и теперь никто не будет нести ответственность за прежние договоренности. Компромиссное назначение Харлашкина позволит Смольному держать компанию под временным наблюдением и одновременно освободить место в КРТИ, ведь в последние полгода именно в его адрес звучала критика о неспособности наладить работу по метростроению. Уход руководителя КРТИ давно витал в воздухе, и новой кандидатуре нужно было место. Смольный сможет перечислить деньги на зарплаты в декабре — это уже закрытые документами платежи, а новые претензии уйдут к новому чиновнику.
В этой ситуации Харлашкин самая подходящая фигура врио — государственный служащий, знающий ситуацию изнутри. Возможно, он смог бы привести документы в порядок и ускорить движение денег между заказчиком и исполнителем. Смог бы, но зачем? Ведь если «Метрострой» не доказал в суде, что заказчик должен ему денег, то нет и проблем с выплатами. А те активы, которые остались у компании, позволят ей какое-то время держаться на плаву, сдавая технику в аренду и достраивая текущие объекты, которые новым подрядчикам не нужны.
Если нет сильной компании с большим штатом, то его не нужно кормить до того времени, пока не появятся новые проекты (а их разработка займет не меньше двух лет). Если нет лоббиста интересов компании в лице Александрова, то ее работу можно тормозить, ссылаясь на необходимость внешнего аудита, проверок, подсчетов, расчетов и прочего. За это время компания умрет «естественным образом», ведь налоговая и кредитная нагрузка у него останется. Часть людей уволится сама, часть уволят. Банки не дадут гарантию, и компания не сможет участвовать в тендерах. Тем более, что подрядчики у города, по словам чиновников, есть, и они готовы забрать рабочих, а метростроевскую технику уже пообещали сдать в аренду новым подрядчикам.
Проблема того, что город не платит за сданные объекты, — это не личная проблема Харлашкина или Александрова (вполне возможно, что каждый на своем месте). Это наследие прошлого, многократное закрывание глаз на проблемы в отрасли и то, что система в старом виде и с дырявым финансированием не работает. Нельзя строить метро, вынуждая подрядчика работать на заемные средства, догружая его стадионами и не выделяя своевременного финансирования: приходящая оплата будет в точности соответствовать сметам, но на погашение кредитов ее уже не хватит.
Позиции города и «Метростроя» по отдельности — верные, но вместе они обескровливают и разрушают рынок. Любой чиновник должен внимательно относиться к документам и деньгам — и КРТИ исполняет свою функцию хорошо. Любой строитель должен отвечать за то, что подписался построить, — и «Метрострой» свои объекты сдает. Проблемы начинаются в финансовом разрыве между сметами госконтрактов и фактическими ценами на рынке. Если генподрядчик взялся построить за цену, прописанную в госконтракте, больше он не получит. Деньги банков стоят дорого и, если постоянно перекредитовываться, стоят еще дороже. Стоимость материалов постоянно растет, да и подрядчики не дураки: знают, что оплата будет нескоро, и ставят втридорога. Последние банкротятся, а налоговая по итогу 2018 года предъявляет «Метрострою» за себя и за того парня.
Городской заказчик тоже не может по закону и условиям контрактов принять то, что не принимаемо или устно обещано в запале аврального строительства к ЧМ-2018 бывшими руководителями, которых уже нет.
Чтобы разрубить этот гордиев узел, у города должен быть хозяин, который ориентирован на создание сильной бизнес-среды и сохранение крупных промышленных компаний. Но как тут их сохранишь, когда казна пуста и все время рвётся там, где тонко, — а тонко уже везде. За время работы новой администрации получилось сдать только один крупный объект — Фрунзенский радиус. И это большое достижение обеих сторон. Так бы и дальше, но нет уже денег ни у одной из них.
В то время как Александров борется за сохранение компании, городу проще все похоронить и выстроить заново. Совпадение или нет, что его арестовали именно сейчас, — мы не знаем. Новый государственный проектный офис объединит в себе управление функциями и заказчика, и генподрядчика. Город получит своего управленца, который будет выполнять поставленные задачи без претензий и требований денег.
Отчасти это правда, но с оговорками. Допэмиссию действительно хотели провести. Именно Харлашкин предпринял одну из последних попыток: 16 октября 2018 года он направил на имя председателя совета директоров «Метростроя» предложение созвать внеочередное общее собрание акционеров с вопросом об увеличении уставного капитала путем размещения дополнительных акций по закрытой подписке.
В качестве обоснования своего предложения город все время ссылался на указ президента № 1441 от 16.12.2009 «О передаче в собственность г. Санкт-Петербурга находящихся в федеральной собственности акций открытого акционерного общества по строительству метрополитена в городе Санкт-Петербурге „Метрострой“». В первом пункте документа сказано, что 21% акций «Метростроя» передаются в собственность Петербурга, чтобы власти могли обеспечить выполнение работ по проектированию, строительству и реконструкции метро в соответствии с Концепцией развития подземки до 2020 года. Отдельно указывается, что эти мероприятия будут финансироваться за счет городского бюджета и 400 миллионов рублей допинвестиций в уставный капитал «Метростроя». Откуда взялась сумма в 1,5 млрд рублей (которую чиновники часто называли в СМИ), остается непонятным. Еще более непонятной является цифра в 3 млрд обыкновенных акций, которая также фигурировала в процессе.
Строительство станции «Горный институт» — архив «Метростроя». Сегодня сроки сдачи по всем новым объектам метро сдвинуты на несколько лет.
При этом в пункте 2 прямо сказано следующее: «Поддержать предложение правительства Санкт-Петербурга о приватизации в установленном порядке акций открытого акционерного общества по строительству метрополитена в городе Санкт-Петербурге „Метрострой“, находящихся в собственности г. Санкт-Петербурга, в том числе акций, находившихся в федеральной собственности и переданных в собственность г. Санкт-Петербурга, после реализации мероприятий, предусмотренных пунктом 1 настоящего Указа».
Это означает, что в случае приобретения Петербургом дополнительных акций, размещаемых по закрытой подписке, все принадлежащие городу акции «Метростроя», в том числе уже имеющиеся, должны быть приватизированы.
Согласно федеральному закону № 178-ФЗ «О приватизации государственного и муниципального имущества», приватизация акций АО производится путем продажи на специализированном аукционе или по результатам доверительного управления.
Таким образом, если буквально следовать положениям указа президента, все принадлежащие Петербургу акции «Метростроя» после увеличения уставного капитала компании, предлагавшегося Харлашкиным, должны быть проданы в порядке приватизации, что могло означать полную утрату городского контроля над предприятием.
Тогда власти не смогли ответить на вопрос, кому и за сколько будут проданы акции, по какому алгоритму приватизированы и кому перепроданы (ведь затраченные деньги нужно будет вернуть в казну), а главное, никто не понял, откуда эти деньги должны взяться, если в городском бюджете они не были заложены.
Из заявления председателя совета директоров ОАО «Метрострой» Александра Петрова: «В совет директоров ОАО „Метрострой“ не было представлено какое-либо экономическое и правовое обоснование предлагаемого количества акций дополнительного выпуска, которые должны быть размещены по закрытой подписке. Речь идет о 3 млрд. обыкновенных акций. В настоящее время общее количество размещенных акций ОАО „Метрострой“ составляет 295 088 штук, из них 221 316 штук обыкновенных именных акций и 73 772 штук привилегированных акций. Если все 100% акций дополнительного выпуска будут размещены по закрытой подписке среди одного или двух вышеуказанных акционеров, доля участия всех остальных акционеров будет стремиться к нулю, что означает полную утрату корпоративных прав».
Получается, что акционеры должны просто согласиться на то, что их акции ничего не стоят. Кто на такое предложение пойдет?
400 000 млн в уставной капитал — это 800 000 акций по номиналу 50 коп. за каждую. Приватизация обязательна и проводится по рыночной стоимости — на тот момент это примерно 10 000 р. за акцию. То есть на приватизацию нужно было затратить около 8 млрд р. Чтобы получить контрольный пакет, именно городу нужно было оплачивать и внесение в уставной капитал 400 млн. р., и приватизацию. В каком сне могла появиться сумма в 1,5 млрд, не понятно. При смене власти кто-то быстро посчитал и понял, что цифры не сходятся.
Вопрос о докапитализации ОАО «Метрострой» не стоит на повестке, сообщил «Ъ» вице-губернатор Эдуард Батанов. «В бюджете не предусмотрены средства»,— добавил он.
По данным СПАРК, ГУП «Петербургский метрополитен» владеет 25% долей в уставном капитале компании (33,33% обыкновенных акций), еще 21% — у комитета имущественных отношений Петербурга (28% обыкновенных акций). Николай Александров является держателем 24,80% акций компании, еще 13,62% принадлежит его отцу Вадиму Александрову. Совокупно они владеют 38,42% в ОАО «Метрострой» (27,06% обыкновенных акций). Остальные акции распределены между 2,7 тыс. миноритариев компании.
Получается, официально никто ничего не предлагал акционерам компании — ни свои, ни чужие. Этот вывод ближе к истине.
«В феврале генеральный директор и совладелец ОАО „Метрострой“ Николай Александров не исключил продажу доли в предприятии. „Будет предложение — будем обсуждать“, — сказал господин Александров, отвечая на вопрос корреспондента „Ъ“, готов ли он продать свою долю. В конце февраля он увеличил долю в уставном капитале с 24,72% до 24,80%. Размер доли принадлежащих ему обыкновенных акций „Метростроя“ вырос с 9,82% до 9,87%».
Если посчитать, сколько реально выделяется Адресно-инвестиционной программой (АИП) на строительство метро, то сумма получится меньше заявленной, так как часть средств уходит на реконструкцию и проектирование станций. Так, в 2018 году бюджет выделил на метро 25,5 млрд (+ 1,85 млрд на реконструкцию и 0,5 млрд на проектирование), в 2019 году — 24,9 млрд (+ 2,05 млрд на реконструкцию и 0,25 млрд на проектирование), в 2020 году — 16,5 млрд (+ 1,1 млрд на реконструкцию). Как видно из АИП, к 2020 году сумма на новое строительство не увеличится, а уменьшится, причем вдвое. Остается надежда на то, что появятся проекты на новые объекты, и программу скорректируют.
При этом простая арифметика «Новый объект — новые деньги» показала свою непригодность. В ней каждый объект рассматривается как отдельно стоящий и не связанный с другими, скачкообразная работа с проектами и несистемное финансирование делают строительство неритмичным. «КП» сообщает: «Пока город не начнет системно пользоваться правилом рассмотрения всех объектов как единого проекта городской инфраструктуры, подрядчики будут разоряться, а чиновников будут увольнять за срыв сроков. Это означает, что недостаток финансирования на одном объекте тянет за собой проблемы на другом. При отсутствии системного планирования ресурсов и финансов по всем объектам город тратит гораздо больше денег на реализацию каждого отдельного проекта».
Авральное строительство стадиона и других объектов к ЧМ-2018 подвинуло сроки сдачи Фрунзенского радиуса и повлекло за собой судебные иски. Фото: архив «Метростроя»
Получается, что рынок далеко не радужный, зато перспективы великолепные — до них вполне можно дожить и попробовать на них заработать, особенно если «Метрострой» как единственный конкурент уйдет с рынка или ослабнет до уровня субподрядчика, который дает технику и рабочих в аренду.
Если рассматривать риторику последних 12 месяцев в совокупности, то в разных цитатах чиновников формулируется противоречивая позиция — то о проведении закрытой эмиссии, то о выкупе акций. Это принципиально разные пути развития, каждый из которых имеет юридические и экономические нюансы, которые могут привести к далеко идущим последствиям, вплоть до грубого нарушения корпоративных прав и прав действующих акционеров, а сами акции могут попасть в частные руки неизвестных инвесторов вместо госсектора.
Если не решить системные проблемы отрасли, то любая конкуренция бессмысленна, поскольку каждый из новых генподрядчиков будет сражаться с теми же проблемами, сметы контрактов по-прежнему будут ущербными, а банковское сопровождение будет негативно влиять на финансовую сторону проектов. Недаром из сферы госзаказа Петербурга массово уходят строительные компании.
Ситуация с «Метростроем» подвела город и отрасль к важной точке бифуркации, требующей обновления правил игры. Работа с проектной документацией по запланированному на следующий год строительству станций, которая непосредственно зависит от инициативы властей, подготовка территорий, своевременное финансирование строительства, налаживание системы быстрой приемки и оплаты работ — постулаты, с которыми выступали «Мостоотряд-19», «Пилон», «Метрострой». Из этой тройки компаний только «Метрострою» удается выживать без исполнения этих требований.
В 2019 году компании исполняется 78 лет. Фото: архив «Метростроя»
«„Метрострой“ не живет в отрыве от транспортной концепции города, — полагает эксперт Ассоциации транспортных инженеров Владимир Валдин. — А этой концепции не видно, делается все импульсивно, реактивно, и новые незагруженные станции метро тому свидетельство. Что в такой ситуации может планировать подрядчик вдолгую?».
Все понимают, что спасать «Метрострой» никто не собирается, как и выкупать его акции. О метростроении в Петербурге можно объективно забыть на пару-тройку лет, пока не будут готовы проекты и налажена вся система. В Смольном предвыборные обещания и назначения выполнены, а новые пока не нужны. В аппарате чиновников за срыв программы метростроения никто не отвечает, рабочие куда-нибудь да устроятся. Никто не виноват. Только один человек в СИЗО рассказывает, а был ли щебень.
Вместо заключения перед сегодняшним советом директоров ОАО «Метрострой», на котором будут делить шкуру неубитого мамонта, приведем несколько цитат.
30 августа 2019 года. «Мамонтов тоже никто не спрашивал» — Сергей Харлашкин.
29 января 2019 года. «Сейчас ведутся переговоры с несколькими возможными подрядчиками: „Стройтрансгаз“, „Ойкумена“ и „Трансинжстрой“. Перед компаниями поставлена задача использовать кадры „Метростроя“. При этом полной консервации объектов с разработкой проекта и прохождением госэкспертизы не предполагается, будет проведение мероприятий по недопущению аварийности» — Сергей Харлашкин.
11 декабря 2019. «Глава комитета по развитию транспортной инфраструктуры Сергей Харлашкин считает, что несколько альтернативных подрядчиков при нынешнем объеме финансирования — это утопия. «Ну это ж вам не велодорожку построить, — говорит чиновник. — Нужен завод по производству обделки, нужны щиты, которые сумасшедших денег стоят. Не может компания все это сюда привезти, просто чтобы участвовать в конкурсах. На мой личный взгляд, текущий объем финансирования рассчитан на одного подрядчика. Если вернемся к 30 млрд — это будет идеальная ситуация. Тогда можно будет привлекать второго исполнителя и тем самым уходить от монополии».
