— Несколько слов о самом рейтинге: АСИ публикует только 20 первых позиций, даже губернаторы не имеют доступа к полной версии. По словам некоторых экспертов, такая закрытость объясняется целью рейтинга, который «призван показать лучшие практики и не нагнетать негатив вокруг менее успешных регионов». Это правильная политика?
— Если мы говорим о двадцатке лидеров, то это можно публиковать, рассылать (что и делается). Но у нас 85 субъектов. Теперь представьте, что Вы заместитель губернатора по экономике, и ваш, объективно не самый привлекательный, регион находится в конце списка. Естественно, глава региона будет вами недоволен. Здесь вот в чем дело: можно, образно говоря, отрубить себе все конечности, чтобы положить их на алтарь инвестиций, однако в ряде случаев это ни к чему не приведет, потому что есть заведомо депрессивные территории, на которых фактически все трудоспособное население работает в органах госуправления и бюджетной сфере. И там инвестиций — ноль.
— То есть без внешних вливаний (государственных или частных) такие регионы обречены?
— Сегодня единственный шанс для таких территорий — это реализация национальных проектов. Ведь какая разница — от частных или от государственных источников инвестиции? Они же на территорию приходят. Однако здесь есть одно важное уточнение — в январе правительством РФ утверждена «Концепция эффективности бюджетных расходов». Деньги в федеральном центре есть, но, если вы не можете грамотно обосновать их выделение, вы их не получите. Более того — сегодня нацпроекты подразумевают возможность софинансирования со стороны крупного бизнеса, можно использовать механизмы государственно-частного партнерства.
Положительный момент: видя, что есть госфинансирование, частный бизнес тоже начинает вкладывать деньги в территории.
— И многие регионы СЗФО могут похвастаться реализацией подобных схем?
— Санкт-Петербург, Ленинградская и Калининградская область или, например, Ненецкий автономный округ — могут. Другое дело, что мы не можем распространить этот опыт на весь округ и тем более страну. Речь идет только о локальных, точечных проектах.
— Как бы лично вы определили главную задачу этого рейтинга? Судя по сайту АСИ, это исключительно внутренняя история, которая необходимо федеральной власти для мониторинга KPI региональных губернаторов в плане формирования инвестиционной привлекательности региона.
— Показателей оценки эффективности деятельности губернаторов, конечно, больше. Если говорить о рейтинге АСИ, то на протяжении нескольких лет в топ-20 постоянно происходят изменения. Это говорит о том, что команды губернаторов стремятся изменить показатели, по которым и составляется рейтинг. (Рейтинг АСИ оценивает усилия органов власти всех уровней в регионах по созданию благоприятных условий ведения бизнеса — прим.авт.). Часть показателей рейтинга АСИ формируется исходя из опросов региональных предпринимателей — это самый неоднозначный момент. Неясно, какой объем респондентов заслушан, какую они дали оценку на самом деле. К примеру, когда пишут, что на Дальнем Востоке, в рамках деятельности территорий опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР), 6 дней уходит на выдачу разрешения на строительство, то верится с трудом.
— Тогда какое значение имеет данный рейтинг для реального бизнеса? Может ли инвестор посмотреть на результаты и сказать: «В этот регион выгодно вкладывать»?
— Скорее всего да. Только нужно посмотреть не один рейтинг, ведь помимо этого инвесторами обычно проводится независимая оценка социально-экономического положения территории, региона. Там еще учитывается возможность смены региональных политических лидеров, близость выборов, уровень безработицы, проводится оценка основных рисков.
— Каких еще индикаторов не хватает российским открытым инвестиционным рейтингам?
— Открытых рейтингов несколько, каждый имеет свои показатели, но некоторые из них не учитывают важных факторов: например, индекс физического объема производства (по отраслям), объемы строительства жилья, уровень организованной миграции, среднюю зарплату, инвестиции в основной капитал.
Интеграция власти крупного бизнеса в разрезе внедрения инноваций может оказать существенную помощь при реализации пилотных проектов. (Фото: пресс-служба "Клуба Лидеров в Санкт-Петербурге и Ленинградской области").
— Очевидно, что регионы неоднородны, и все-таки: какие преимущества и возможности СЗФО с точки зрения инвестиционной привлекательности вы бы отметили?
— Есть общие моменты. У нас только Мурманская область в прошлом году исполнила бюджет с дефицитом. Все остальные регионы СЗФО исполнили бюджет с профицитом. Это говорит о финансовой устойчивости регионов. И второе — высокая квалификация персонала в СЗФО. Если говорить о тех территориях, где ситуация наиболее плачевная, то там, как я уже говорил, регионы могут выиграть только за счет участия в крупных нацпроектах, для СЗФО это различные проекты освоения Арктической зоны РФ. Возьмем, к примеру, Карелию, где находится 11 моногородов и значительная часть из них стагнирующая. Но и там есть потенциальные точки роста — туризм, деревообрабатывающая промышленность, логистика, транспорт.
— Можно ли выделить наиболее привлекательные отрасли экономики СЗФО для инвесторов?
- Я бы выделил судостроение и судоремонт, точное машиностроение, оборудование для АЭС, кластер радиоэлектроники, фармацевтический кластер. В какой-то степени строительство и производство стройматериалов, пищевая промышленность.
— Согласно рейтингу «РАЭКС-Аналитика», наиболее привлекательной остается нефтегазовая отрасль — более 55% всех вложений, которые делают российские компании. Около 23% — инвестиции в инфраструктуру: железные дороги, транспорт, энергетику, сети, порты и аэропорты. Оставшиеся 22% — промышленность и потребительские сектора: уголь, металлы, химия, обрабатывающие производства, торговля, перевозки. Вместе с тем, многие отмечают, что влияние традиционных драйверов на экономику регионов снижается, особенно когда речь идет о территориях с моноэкономической моделью. Это диверсификация экономики в действии?
— Инвесторы понимают, что моноэкономическая модель создает «перекос». Социальный и экономический потенциал территории во многом определяется развитием нескольких отраслей экономики. А когда мы имеем на территории одну «Роснефть» или, скажем, «Росатом», возникает «феодальная» система формирования хозяйства и очень тяжело меняться. Поэтому частные инвесторы и не торопятся заходить на монотерритории. Найти точки соприкосновения с корпорациями — самая большая проблема для местных органов власти, они вообще обособлены. Хорошо, если программа развития территории хотя бы на 30% совпадает с планами корпораций. Но, как правило, они действуют самостоятельно.
— В последнее время много говорят о политических рисках. По-вашему, это основной риск для инвестора?
— Что касается региональных политических рисков, то в большинстве регионов СЗФО выборы прошли. Политические риски, скорее, связаны с международными санкциями, потому что если речь идет о наукоемких технологиях (ТЭК, судостроение), мы во многом зависим от западных технологий, на которые наложен мораторий.
Как мне кажется, имеют место риски, связанные с Арктическим климатом (для северных субъектов), а основной риск социальный — старение и отток населения из регионов. Рождаемость в России за 2018 год упала на 10% и СЗФО не исключение. В целом, с иностранными инвестициями все зависит от того, насколько крупный инвестор. Если это небольшие компании, которые зависят от котировки акций и на них может влиять санкционный режим — это одно. Если это аффилированные немецкие компании, которые строят «Северный поток-2» — совсем другое. Кстати, в связи с этим вопросом, сегодня почему-то никто не вспоминает ВТО, куда мы так стремились войти. Налицо протекционизм отдельных стран и неравные условия бизнеса на международной арене, а ВТО молчит...
— Если категорично ставить вопрос: что существеннее для инвестора — административные условия (лояльность местной власти) или наличие реальных ресурсов на территории (трудовые, природные, инфраструктура)?
— Ресурсы в широком смысле есть почти везде. Важно то, как инвестора встречают. Приведу пример. Есть такой документ как «Федеральная адресная инвестиционная программа», которая распределяет средства по регионам. Был год, когда выполнение адресной программы по Крыму оказалось равно нулю. Средства выделили, а освоить их вообще не смогли, что говорит о низкой квалификации региональных властей. То есть даже «государственного» инвестора не сумели встретить, что тогда говорить о частных.
— И все-таки, какова роль губернаторов в привлечении инвестора на территорию? Недавно все обсуждали новость: «Норникель» пообещал вложить в развитие Мурманской области 140 млрд рублей«. Но ведь такая же история была бы в той же Карелии, если бы промышленные мощности «Норникеля» размещались там...
— Задача местной власти — попытаться совместить планы развития олигополий с планами развития территорий, заранее подготовить все необходимые документы, сесть за стол переговоров, напомнить о социальной ответственности и в итоге найти компромиссные решения, чтобы интересы инвестора коррелировались с интересами территории. Для этого и создаются особые экономические зоны или территории опережающего развития, где налоги существенно ниже. Бизнес идет туда, где ему комфортнее.
— Какие прогнозы относительно инвестиционной активности вы бы дали?
— Думаю, на протяжение трех лет бюджетные инвестиции будут выделятся в полном объеме во все регионы. Это позволит наполнить бюджет развития. А если мы говорим о частных инвестициях, то здесь многое будет зависеть от региональных властей; сумеют ли они предложить для инвестора выгодные условия и подготовится к его приходу.
