В Петербурге на прошлой неделе прошел Международный арктический саммит, на котором эксперты делились своим видением перспектив развития заполярного региона России. Один из ключевых докладов представил профессор геологического факультета МГУ, доктор физико-математических наук, академик РАЕН Юрий Ампилов.
То, что он рассказал, может прозвучать неожиданно и даже парадоксально для тех, кто недостаточно глубоко погружен в тему освоения Арктики. Принято считать, что Заполярье таит несметные богатства, и достаточно решить проблемы с инфраструктурой, как они хлынут нам в руки. На самом деле все гораздо сложнее. «Эксперт online Северо-Запад» приводит основные тезисы доклада Юрия Ампилова.
«Сейчас мы очень много говорим различных слов о том, что Арктика — наше все, а вот картинка, пазл ни у кого не складывается. Очень много частностей, мы в них пускаемся, а стратегического мышления нет ни на государственном уровне, ни на корпоративном уровне. Его нет вообще».
«Ресурсы Арктики безграничны. Нефти и газа там просто очень много, вряд ли где есть больше, разве что на Ближнем Востоке, конечно. Вопрос в том, когда, как и чем их добыть, и кому и как их продать, где они будут востребованы. Этими вопросами никто не озадачивается, а эти вопросы очень остро встали перед мировым сообществом».
«Значительное падение мировых цен на углеводороды за последние пять — шесть лет в три — пять раз. Масштабы открытия новых месторождений нефти и газа в разных районах мира — не только на шельфе и не только в Арктике».
Из презентации Юрия Ампилова
«В мире очень много нефти и газа на текущий момент. И надо с этим огромным запасом нефти и газа в Арктике куда-то вклиниться в будущем. Сейчас есть проблемы со сбытом наших сухопутных месторождений: „Газпром“ несколько снизил добычу. Была бы возможность рынка, он мог бы в течение двух — трех недель нарастить ее на 10 — 20% на имеющихся мощностях. Вопрос в том, что продать некуда по достойной цене».
Из презентации Юрия Ампилова
«Технологическое отставание и влияние санкций. Вопрос чрезвычайно серьезный. Шапкозакидательства у нас никакого не получится. Если обратиться к опыту Норвегии, которая за 20 лет из беднейшей рыбацкой страны стала мировым лидером морского нефтегазомашиностроения, то мы за 20 лет ничего, кроме кессонного бака для Приразломной (стальное основание для морской нефтедобывающей платформы — ред.), не сварили. Такими темпами мы еще долго будем эти вопросы решать».
«В рамках импортозамещения разрабатываются аналоги, которые были в мире 10 — 15 лет назад. Мы пытаемся скопировать вчерашний день».
«Проблема энергоперехода. Сейчас в мире развиваются ветряная и солнечная энергетика. Мы, конечно, можем как к сумасшедшей относиться к Грете Тунберг, которая выступает где-то в ООН, но не принять во внимание это мы не можем. Просто настолько масштабно сейчас развитие возобновляемой энергетики и отказ в некоторых странах от углеводородной зависимости, что пренебречь этим никак нельзя. Сейчас мировая ветряная энергетика по объемам введенных мощностей — свыше 600 ГВт. Это в три раза больше, чем вся энергетика России вместе взятая. Мощности ветровой генерации в Германии превышают мощности всех атомных электростанций России вместе взятых почти вдвое».
Из презентации Юрия Ампилова
«Только ленивый не говорит о высокой экологической уязвимости природы Заполярья. Если в Мексиканском заливе при разливе одной платформы в 2011 году Brirtish Petroleum понесла 69 млрд долларов убытка, то у нас чистый дисконтированный доход всех арктических проектов не достает до этой величины. Это в Мексиканском заливе, а здесь, если что-то случится на огромных акваториях, где на тысячи километров нет никого вокруг? Вопрос очень серьезный и его требуется решать очень нестандартно и значительно более тщательно».
«Поддерживать и модифицировать действующие промыслы. Капитальные затраты на них понесены, при нынешних ценах на нефть они более-менее рентабельны».
«Что касается геологоразведки — это надо делать. Это наши недра, их надо знать. Это совсем не те деньги, которые нужны на освоение».
«Отечественные компетенции в части разработки оборудования надо развивать. И на альтернативные технологии надо обратить самое серьезное внимание. То есть большую добавленную стоимость надо создавать на территории России, а не быть сырьевым придатком цивилизации».
«Программа взращивания внутреннего потребителя — один из важнейших тезисов, который нам поможет освоить Арктику. Без этого никак».
«Арктика — это просто бесценная кладовая рудных полезных ископаемых, которым, в отличие от нефти и газа почти никакого внимания со сталинских времен нет. Рудники ГУЛАГа остались брошенные и никому не нужные. В новой энергетике, в новом технологическом укладе, который пытается освободиться от углеводородной зависимости, все эти солнечные панели, всевозможные ветрогенераторы — все это завязано на этих элементах (редкоземельных металлах, полупроводниках и т.д. — ред.), бум спроса на которые еще впереди. А все эти рынки уже захвачены китайцами по всему миру. Этот вектор развития Арктики — ему надо уделить первостепенное внимание».
Юрий Ампилов также ответил на несколько вопросов «Эксперта online Северо-Запад».
— Юрий Петрович, в вашем докладе прозвучали, в частности, тезисы о том, что стоимость углеводородного сырья как минимум не растет, при этом альтернативная энергетика развивается огромными темпами. Есть ли смысл в такой ситуации развивать добычу углеводородов в Арктике?
— Конечно, есть смысл. Я призывал не отождествлять Арктику исключительно с шельфом. Это не одно и то же. Сухопутная Арктика — это почти все наши запасы газа и кое-что из нефти. Их разрабатывать надо. На их обустройство предыдущими поколениями уже потрачены деньги. Эти месторождения экономически оправданы.
Новые проекты, на которые надо потратить многократно больше денег, чтобы они начали работать, даже на уже разведанных месторождениях, при текущей ценовой ситуации могут не окупиться. В этом смысле надо быть очень уверенными и разрабатывать избирательно только те проекты, которые находятся вблизи уже развитой инфраструктуры. Месторождения, где построены моногорода, где люди живут, которых надо загрузить работой. Должна быть тщательная избирательность. Огульно осваивать Арктику с точки зрения ее углеводородного потенциала нецелесообразно, тем более шельф.
Может, мы не будем использовать ветер и солнце в значительных масштабах, но их используют в мире, и они тем самым замещают значительную часть потребностей в углеводородах. Пока еще не очень значительно, но там колоссальные темпы роста, просто впечатляющие. За последние пять лет очень сильно изменилась картина в мире. И наши чиновники и те, кто машет на это рукой, живут представлениями семи-восьмилетней давности, когда ветряная и солнечная энергетика еще была в значительной мере дотационной. Сейчас, благодаря предыдущим вливаниям, дотациям, это вышло на нормальный окупаемый бизнес во многих странах.
— Вы критиковали один из сырьевых проектов, который получил значительное освобождение от налогов на длительный срок. Но, если не представлять такие серьезные налоговые льготы, будет ли вообще кто-то заниматься в Арктике новыми проектами?
— Думаю нет. Если не будет серьезных налоговых льгот, в текущей ценовой ситуации в углеводородном мире, никто за свои деньги там не начнет ничего. Не будет этого.
— Вы упоминали значительные запасы руд в арктической зоне, в частности, руд редкоземельных металлов. Почему бы нам сейчас не перестроиться и не сфокусироваться на развитии этой отрасли? Ведь как раз на металлы в мире хорошая ценовая конъюнктура.
— На текущий момент очень хорошая конъюнктура на этот вид сырья в мире, и уже в значительной мере этот рынок захвачен китайцами. Просто, если мы примем решение сейчас этим заниматься, то построить рудник, начать добывать, построить транспортную инфраструктуру — займет минимум пять — семь лет. Но заниматься этим все равно надо. Надо выбрать точечные места, где что-то уже построено. А таких мест немного.
Опять же, государственные инвестиции в инфраструктуру неизбежны. И тогда какой-то бизнес может туда пойти, получив налоговые льготы на первый период добычи, чтобы отбить свои деньги.
Этим надо заниматься, но в Государственной программе развития Арктики этого нет. Все привыкли к нефти и газу за предыдущие десятилетия, а про металлы как-то забыли. А пока забыли, мир изменился, и это сырье сильно востребовано. Но нас на этом рынке нет. Сырья этого у нас много, но мы не готовы его сейчас добывать, чтобы поставлять на рынок. Только для себя, но для себя надо совсем немного.
— Вы говорили о сильной зависимости от импортных технологий в добывающей отрасли. Почему не работает импортозамещение?
— Давайте разделим этот вопрос. Во-первых, при традиционных видах добычи газа и нефти у нас технологии свои. Это вертикальные скважины, обычная добыча в обычных месторождениях. У «Газпрома» колоссальный опыт, у «Роснефти» тоже достаточный опыт. Речь идет о месторождениях либо на шельфе, где у нас нет своих технологий — то есть абсолютно нет, нет совсем, чтобы ни говорили где-то журналисты. Либо на суше, если речь идет об освоении месторождений горизонтальными скважинами с технологиями гидроразрыва пласта. Это трудноизвлекаемые запасы со специфическими свойствами пород, которые плохо отдают нефть и газ. Здесь импортозависимость, если не абсолютна, то очень высока.
Не работают эти вещи, потому что нет механизмов. Нельзя ничего создать мгновенно, если до этого десятилетиями никто не озадачивался. Мгновенно можно что-то сделать в сельском хозяйстве — например, за два-три года яблоки вырастить. А здесь требуется длительный срок. Если мы получили какие-то опытные образцы, до промышленного их использования далеко.
И, во -вторых, даже если какое-то изделие готово, нет мотивации у компаний, которые занимаются данным видом бизнеса, использовать отечественные разработки. Потому что они пока сырые, пока достаточно дорогие. И по законам о госзакупках они имеют право закупить где угодно и у кого угодно. Никто их не обязал отдавать предпочтение своим.
Справка
Юрий Ампилов окончил геологический факультет МГУ и очную аспирантуру МГУ. C 1982 по 1996 год работал в НПО «Союзморгео» в Мурманске в период, когда были открыты основные месторождения на шельфе, включая Штокмановское, Приразломное, Русановское, Ленинградское и другие. Затем 15 лет работал в институте «Газпром-ВНИИГАЗ» сначала в должности начальника лаборатории геолого-геофизического моделирования на шельфе, а затем директора центра «Морские месторождения нефти и газа». Занимался построением цифровых моделей морских месторождений, включая Штокмановское, за что в 2006 году был удостоен Премии ОАО «Газпром» в области науки и техники, а в 2008 году — Премии Правительства РФ в области науки и техники. В 2011 — 2016 годах был главой представительства компании PGS в России. С 2000 года является профессором МГУ им. М.В. Ломоносова.
Юрий Ампилов — председатель секции разведочной геофизики научного совета РАН по проблемам физики Земли, эксперт Государственной комиссии по запасам полезных ископаемых, автор около 200 научных работ, из которых более 30 опубликованы в авторитетных зарубежных изданиях. Является автором 18 книг, среди которых 3 монографии и 2 учебника. Был награжден в Оксфорде орденским знаком «За вклад в мировую науку».
