Современной госсистемой не предусмотрены огромные риски, связанные с реализацией инновационных проектов. Об этом, выступая на пленарном заседании «Национальная конкурентоспособность: возможности, пути развития, успешные практики» в рамках Петербургского международного инновационного форума, заявил председатель правления ООО «УК «РОСНАНО» Анатолий Чубайс. Глава «РОСНАНО» уверен, что реализация успешных инновационных проектов не возможна без серии финансовых провалов, однако в России с этим очень сложно: государство не может вкладывать в заранее убыточный бизнес (9 из 10 проектов, как правило, банкротятся), кроме того, существует 44 ФЗ, где определяющим фактором является цена.
Председатель правления ООО «УК „РОСНАНО“»
«Необходим портфельный принцип. Современные западные венчурные фонды инвестируют не в проект, а в ряд проектов, поскольку понимают, что „выстрелить“ могут только один или два из десяти. Это фундаментальный принцип для инвестиций в инновации. Казалось бы, это очевидная вещь, но в наших реалиях этот принцип государством мало учитывается. Вся система контроля, система правоохранительных органов заточена прямо на противоположное. Она не может воспринять риски. Наличие неуспешных инвестиций для нее это 159 статья: от 10 до 15 лет строгого режима. На одном из форумов подняли вопрос: „Посмотрите, как отвратительно работает Чубайс, давно пора его гнать в шею: за время существования „РОСНАНО“ было уже 5 банкротств“. По понятным причинам это было доминирующим настроением. Но один из экспертов сказал: „5 банкротств у Чубайса? А сколько лет работает, 10? Я согласен, Чубайса давно пора гнать, плохо работает. Всего 5 банкротств за 10 лет означает, что он не умеет работать в этой сфере и пытается избежать рисков“».
Говоря о финансовой поддержке инновационных разработок, нельзя не отметить, что институт венчурных фондов как финансовый инструмент в России очень слабо развит. Еще 10 лет назад подобные структуры вызывали если не отторжение, то как минимум подозрение со стороны власти. Однако, по мнению некоторых экспертов, ситуация меняется. Как уже было отмечено выше, государство, согласно законодательству, не может выделять крупные суммы на проекты, понимая, что закрытие большинства из них будет означать нецелевое расходование средств со всеми вытекающими. Остается крупный бизнес.
Согласно исследованию «Российской венчурной компании» в 2018 году в стартапы вложились 213 инвесторов. При этом 65% из них — это венчурные фонды, 24% — «бизнес-ангелы» (частные венчурные инвесторы) и только 11% — корпорации.
Пока российский крупный бизнес неохотно идет на риски. Отчасти, по тем же причинам что и государство, отчасти — оттого, что не всегда видит в инновациях прикладные решения для своих задач. Представители некоторых корпорации видят выход в совместном финансировании.
Заместитель генерального директора ОАО «РЖД»
«Финансирование инноваций не должно проходить только с помощью корпораций. На мой взгляд, сейчас в России существует выстроенная система. К примеру, мы решаем свои задачи и обращаемся к ряду компаний для разработки инновационных продуктов. Нельзя сказать, что только РЖД их профинансировало. Да, часть денег они получили за заказ, но часть денег поступает из фондов, часть — от правительства».
Любопытно, но уже существуют примеры, когда не вкладываясь в инновации корпорации могут проигрывать со стратегической точки зрения.
Глава Обособленного подразделения Российского экспортного центра в Санкт-Петербурге
«Очевидная проблема малого и среднего бизнеса — у него недостаточно ресурсов для инновационных разработок. Часто бывает, что разработчики натыкаются на непонимание или нежелание крупного бизнеса поддерживать те или иные разработки и выпускать их на рынок. Мы, как инструмент господдержки, можем оказывать помощь в подобных ситуациях. У меня есть пример из нефтегазовой сферы: разработчики, сначала не получив отклика у наших крупных компаний, вышли со своим продуктом на экспорт, зарекомендовали себя как производители качественного оборудования и только после этого наши компании заинтересовались продуктом».
Несмотря на то, что российская инновационная продукция бывает востребована на международных рынках, широкого распространения те или иные технологии, зачастую, не получают. По мнению Сергея Соломина, это связано с отсутствием компетенций, причем не в технической сфере.
«Только 0,6% от всех наших компаний осуществляет экспорт продукции, — подчеркивает Сергей Соломин. — Для примера, в Германии — 9%. То, что экспорт должен быть инновационным, даже не обсуждается, потому что иначе на мировом рынке продукция не будет интересной. Одна из проблем (характерная как для СЗФО, так и для Росси в целом) — отсутствие компетенций по внешнеэкономической деятельности. Как это ни парадоксально, профильных специалистов не хватает, ВУЗы только сейчас начали работать в этом направлении. И мы, как инструмент господдержки, можем оказывать помощь в этом плане».
Стоит отметить, что частные компании, занимающиеся развитием инновационных технологий, тоже видят необходимость не только в финансовой поддержке со стороны государства, но и в предоставлении необходимых компетенций. В частности, речь идет о более эффективном использование технопарков, которые пока имеют имидж территорий, где бизнесмены могут только получить налоговые льготы.
Генеральный директор IntelMachine
«Технопарки нужны в плане развития инновационного сектора. Но предпринимателю в первую очередь хотелось бы видеть в лице технопарка не сколько возможность ухода от налогов, сколько возможность структурного дополнения недостающих служб, решений в сфере маркетинга».
Модный термин «инновации» в России давно прижился как в политических и научных, так и в производственных кругах. Проблема заключается в том, что в зависимости от сферы деятельности и конкретных задач все могут трактовать этот термин по-разному, отталкиваясь от конъюнктуры (что достаточно часто и происходит, особенно на различных информационных и политических площадках). В любом случае очевидно одно — инновационные технологии должны работать в реальном секторе экономики, от фармацевтики до судостроения или нефтегазовой сферы. По словам Анатолия Чубайса, в Санкт-Петербурге, как, впрочем, и во всей стране, для этого необходимо сделать еще очень много.
«В моем понимании нужно четко оделять науку от инноваций, — считает глава „РОСНАНО“. — Есть простое, наивное, но точное определение.
Если вы хотите из денег сделать знание — это наука, а если из знания сделать деньги — это инновации. Это фундаментальная концепция.
К примеру, в Питере с наукой все хорошо, а с инновациями — не очень. Задача по развитию инноваций стоит колоссальная. Это не просто поддержка какого-либо предприятия, это выстраивание системы институтов (научных, финансовых и управленческих), которая и есть информационная экономика. К слову, мы в стране еще половины не сделали для того, чтобы создать полноценную инновационную экономику. Для этого и в Санкт-Петербурге, и в России, есть большой потенциал, а вот институты, которые бы создали эту инновационную экономику, на мой взгляд, нуждаются в серьезном развитии».
Пока сложно (если это вообще возможно) давать какие-либо прогнозы относительно развития инновационной экономики. В настоящий момент ясно только то, что для ее развития нужно будет полностью отказаться от подхода «инновации ради инноваций», а также ответить на главный вопрос, касающийся высоких инвестиционных рисков. Пока в России большинство потенциальных инвесторов в лице государства, госкорпораций и частного бизнеса предпочитают придерживаться традиционных сфер экономики, что, с одной стороны, вполне оправдано. Но может оказаться и так, что такая осторожность приведет к серии стратегических проигрышей в экономике. И молодые, но уже крупные, компании, работающие с инновационными проектами на мировом рынке — яркое подтверждение этому.
