«Затраты на труд — большая доля стоимости итогового продукта, поэтому промышленно развитые страны переносили производство в страны с дешевой рабочей силой, развивая модель офшоринга. По мере того как глобализация поднимала благосостояние людей по всему миру, труд стал дороже и возникла тенденция возвращать производство ближе к конечному потреблению — решоринг», — заявил Максим Буев на форуме BRIEF'20.

Вторая история — технологический прогресс. Она тоже связана с ростом затрат на труд: автоматизация позволяет снизить расходы. Третья — локализация, то есть создание производства ближе к конечному рынку потребления, что уменьшает затраты на рабочую силу и транспорт.

«Ковид усилил тренды автоматизации и локализации. Это стало более явно проявляться», — полагает Максим Буев.

Перспективы российской экономики, в том числе в вопросах кооперационного взаимодействия, он оценивает с высокой долей оптимизма: при выходе из ковидной эпидемии у России неплохие шансы, прежде всего в таких секторах, как продовольственная и фармацевтическая промышленность, производство электронного оборудования и транспортных средств.

Крупные предприятия, безусловно, высказывают заинтересованность в кооперации с малыми промышленными предприятиями. Это очень важный вопрос. Сейчас предприятия уходят от так называемого натурального хозяйства, когда полный цикл реализуется внутри компании, что влечет значительные издержки. Крупным предприятиям необходимо обеспечивать высокую загрузку своих производственных мощностей, поэтому существует не только готовность, но и большое желание работать с малыми промышленными предприятиями по части кооперации, связанной с передачей им на изготовление каких-либо комплектующих.

Тренд к локализации был и до пандемии. Он связан с расширением локальных цепочек. Однако ряд секторов принципиально зависит от импорта технологий и товаров.

Директор по экономической политике НИУ «Высшая школа экономики» Юрий Симачев считает, что политика импортозамещения должна быть точечной и аккуратной.

«У нас довольно бедная продуктовая корзина по сравнению с другими странами, слабо развитые кросс-секторальные связи. Эти вещи можно сшивать и двигать», — говорит он.

Также Юрий Симачев обращает внимание на несколько современных трендов. Прежде всего на то, что глобальные цепочки занимают 58% в общем объеме мировой торговли, что создает высокую зависимость для национальных экономик. Также растет роль нематериальных активов и платформенных решений, что формирует другие условия доступа на рынки. Наконец, многие государства кардинально изменили свою политику. Инновационный меркантилизм, протекционизм, регионализация — в этом новом мире нужно учиться жить, выстраивать новые отношения.

Юрий Симачев называет расширение национальных фрагментов глобальных цепочек добавленной стоимости «существенным компонентом проводимой в регионах промышленной политики».

И в Санкт-Петербурге, и в Ленинградской области есть институты развития, основными задачами которых являются в числе прочих и вопросы организации кооперационного взаимодействия. К примеру, в Санкт-Петербурге есть постановление правительства «О порядке присвоения, подтверждения и прекращения статуса инновационно-промышленного парка Санкт-Петербурга, технологического парка (технопарка) Санкт-Петербурга, управляющей компании инновационно-промышленного парка Санкт-Петербурга, управляющей компании технологического парка (технопарка) Санкт-Петербурга в целях применения мер стимулирования деятельности в сфере промышленности» (от 18 июля 2018 года № 581).

Новый порядок будет содействовать кооперации между крупными и малыми предприятиями благодаря возможности малым производствам размещаться на свободных площадях крупных компаний. Город в свою очередь будет давать налоговые льготы и стимулировать данный процесс. Таким образом, находясь на одной площадке, малые предприятия смогут получать кооперацию и заказы от крупных компаний в формате технологических парков.

В Ленинградской области работает Центр поддержки промышленности (ЦРП), который был создан в конце 2017 года для комплексного решения проблем производственников. А конкретно — для помощи предприятиям, которые хотят повысить уровень своей конкурентоспособности, увеличить объемы производства, снизить издержки, расширить продажи на внутреннем и внешнем рынках. В структуре ЦРП два подразделения — Центр кластерного развития и Центр поддержки экспорта, которые тесно взаимодействуют между собой. Центр кластерного развития, в частности, помогает в создании новых кооперационных связей, решает проблему импортозамещения и промышленной кооперации.

В регионе немало предприятий, готовых заменить импортные технологии и комплектующие на отечественные. Мало того, они с удовольствием закупали бы их у тех, кто рядом, чьи производства размещены в Ленинградской области.

Кооперация специализированных производств ради консолидации их мощностей и компетенций, а также улучшения контроля — обычная мировая практика. Международный опыт свидетельствует о том, что такой механизм позволяет достаточно эффективно организовывать производственную кооперацию. Главная задача здесь состоит в том, чтобы были загружены корневые компетенции каждого участника кооперации. Получается некий прообраз холдинга, но не в виде собственности, а в виде производственных интересов: кто-то лучше изготавливает, кто-то лучше упаковывает, кто-то лучше продает.

В направлении интеграции начали двигаться и акселераторы. Многие из них направлены на реализацию пилотов с крупными компаниями и корпорациями. Чаще всего их запускают сами компании, хотя есть и исключения. Например, в Петербурге в 2019 году был запущен первый в России акселератор интеграционного типа CDA. vc, который помогает технологическим проектам выйти на пилот и получить заказ у крупного бизнеса или в городской инфраструктуре. За это время было реализовано более десяти пилотных проектов. Для стартапов это возможность протестировать свои продукты и технологии, а для компаний — получить конкурентные преимущества за счет использования инновационных решений.