Будут ли, наконец, найдены те мудрые решения, которые станут золотой серединой и позволят, с одной стороны, бизнесу развиваться и получать желаемый результат, а с другой — государству корректно и в полном объеме выполнить свои обязательства по обеспечению населения необходимыми лекарствами. Об этом мы беседуем с генеральным директором компании Solopharm Олегом Жеребцовым.
— Ключевые проблемы фармотрасли РФ — какие они?
— По своим темпам фарма отстает от других отраслей промышленности в переходе на международные стандарты. Сказывается распад Советского Союза. У нас в стране не было стандарта GMP, не было современной регуляторики. Сейчас, когда буквально на наших глазах создается отрасль, прописывается нормативно-правовая база, мы живем в уникальном моменте. С одной стороны, мы создаем с нуля, с чистого листа целое направление промышленности. И в этом есть определенная трудность. С другой — мы можем усвоить самый передовой опыт западных стран.
И таким образом, путь, на который другие государства потратили десятилетия, пройти значительно легче и быстрее.
Причем, мы должны не просто совершить транзит западного опыта на российскую почву, а выстроить работу отрасли таким образом, чтобы наши процессы, наша регуляторика была бы гармонизована с нормативно-правовым полем мирового сообщества. Чем быстрее мы гармонизируем наше нормативно-правовое поле с другими странами, тем быстрее и легче будут решаться вопросы экспорта нашей продукции, тем быстрее и легче будет продвигаться развитие нашей отрасли, наших компетенций.
— Есть ли в вопросе ценообразования на лекарственные препараты позитивные подвижки?
— Сегодня в списке ЖНВЛП находится порядка 700 препаратов. Это лишь малая часть препаратов, обращающихся на рынке. Мы в данном случае говорим об ограниченной группе препаратов. Государство их закупает и хочет, чтобы цены на эти препараты были под контролем. Надо отметить, что относительно цен в списке ЖНВЛП есть очень разные позиции. Есть препараты, цены на которые иначе как смешными назвать нельзя — в районе 20-25 рублей за упаковку. По нынешним меркам это предельная, минимальная планка, где производители работают на грани рентабельности. Естественно, при таком контроле цен препараты в ценовом сегменте до 50 рублей будут с рынка исчезать. Стерильная пачка инъекций с фиксированной ценой от государства 24-26 рублей, конечно, выйдет из производства. Это только вопрос времени. Без иллюзий. Цены, которые были зафиксированы несколько лет назад, долгое время оставались неизменными. У государства есть формула повышения этих цен на 5-7% — на величину инфляции — каждый год. Но, декларируя это как гипотетическую возможность, в реальности государство этого не делало. Поэтому многие производители накопили инфляционный разрыв и сейчас находятся в ситуации, когда накопленные 5-7% за последние 8-10 лет — это стало много, что давление инфляции уже не позволяет им выпускать эти продукты. Я не понимаю, почему формула ценообразования, действующая сейчас, делает в приоритете иностранные продукты. Что я имею в виду: западная компания когда-то давно зарегистрировала свой продукт. Сейчас имеет формулу 20%-го превышения по цене регистрации, чем российские компании, которые выпускают дженерики. Почему такая дискриминация? Почему мы считаем, что зарубежная компания понесла большие издержки, чем наш производитель?
Почему существует этот разрыв? Если правила для всех одни, то и давайте одну и ту же молекулу, действующее вещество регистрировать одинаково.
При регистрации жизненно важных препаратов не учитывается стоимость упаковки, доставки, первичной упаковки. То есть, вы можете упаковать препарат в обычную ампулу, или в преднаполненный шприц, который существенно улучшает характеристики препарата, его доставка до мишени в организме проходит быстрее и с лучшими характеристиками. Например, адреналин, который вводится напрямую в сердце, может быть упакован в ампулу. Не будем забывать, что при заболеваниях, где применяется этот препарат, счет идет на секунды. И, когда препарат в ампуле, его введение требует определенной цепочки действий, которые занимают время. Когда тот же самый адреналин упакован в преднаполненный шприц, на его введение потребуются доли секунды. Но государство производителю говорит: стоимость первичной упаковки нас не интересует. И этот параметр при формировании цены игнорируется.
А между тем, довольно часто он является важной характеристикой препарата. Для некоторых препаратов жизненно важный предел регистрации цен находится гораздо выше, чем реальная цена, которая сейчас торгуется на аукционах. Иначе говоря, конкуренция такова, что порог ограничения жизненно важных цен находится гораздо выше, чем реальные сделки, которые проходят на рынке. Ну и в целом в ценообразовании нужна некоторая гибкость. Регулятору следовало более внимательно следить за обстоятельствами, которые происходят на рынке, подход в принятии решений должен быть более гибким. Пока регулятор ведет себя как слон в посудной лавке: то совсем радикальные действия, то вопросы, которые копятся годами и не решаются, а их бы давно надо было бы отпустить, сделать более рыночными, чтобы дать возможность компаниям быть рентабельными. Пока эти решения запаздывают.
— В чем могла бы выражаться эта гибкость?
— На ваш вопрос я отвечу встречным вопросом. Как можно держать 10 лет подряд цену регистрации препарата 24 рубля? 10 лет — много это или мало, чтобы поднять это хотя бы на величину инфляции и сделать не 24, а 36 рублей? И такая неповоротливость государства заканчивается тем, что компании уходят с этого рынка.
В нашей компании много препаратов ЖНВЛП. Мы поставляем 9% физического объема препаратов — всего, что покупает государство. Мы номер 1 в России по поставкам препаратов ЖНВЛП в физическом объеме. В год мы продаем государству порядка 80 млн упаковок препаратов. В натуральных объемах. Но в объеме компании препараты ЖНВЛП у нас занимают не более 15% от выручки. У нас много рецептурных препаратов, которые продаются в аптеках, ОТС-препаратов. Мы не делаем ставку на ЖНВЛП. Это одно из направлений нашей работы, но оно не является приоритетом.
— Как вы оцениваете работу государства со списком ЖНВЛП?
— Список ЖНВЛП пересматривается и корректируется регулярно. И это нормальный, естественный процесс, так должно быть. Появляются новые разработки, методы лечения совершенствуются. Государство хочет, чтобы цены оставались контролируемыми. Но, повторюсь, список ЖНВЛП — это малая доля того, что обращается на рынке. И это не критично важный объем с точки зрения отрасли в целом. Потому что есть огромный пласт препаратов, которые не входят в список и продаются как бренды. 700 препаратов ЖНВЛП не доминируют в объеме поставок. Есть розничный рынок, который составляет 2/3 объема отрасли. 1/3 — это государство. И, опять же, из всего, что государство покупает, не все — ЖНВЛП. Относительно цен у нас то пусто, то густо. Что-то государство хочет покупать совсем дешево. А что-то покупается в 2-3 раза дороже, чем в Европе.
— Если говорить о диалоге компании Solopharm и государства. По каким пунктам удается достигнуть консенсуса, по каким — нет?
— Я бы не сказал, что мы активная компания по взаимоотношениям с государством. Мы слушаем, читаем, следим за всеми тенденциями на рынке. Входим в контур интересов государства с точки зрения того, что государство хочет от фармкомпаний. Но я бы не сказал, что мы активно транслируем свои идеи в комитетах и ассоциациях. Мы в этом нейтральны.
— Почему?
— Во-первых, потому что мы находимся в Петербурге, а регуляторы, в большинстве своем, в Москве. Во-вторых, мы компания, которая стоит на рыночных позициях. Мы смотрим на участников рынка: кто готов купить наш товар. И, если государство заинтересовано в покупке наших препаратов, контакты с государством должны быть ограничены регуляторной практикой. Это процесс, который мы просто наблюдаем и откликаемся на него, а не то, чтобы мы активно реагировали. Это, я считаю, излишне, не очень эффективно. У нас много работы. Мы видим потребность государства, она формализована. И в рамках этой формализации и выстраиваем свои действия, делаем продукт, регистрируем новые позиции, поставляем препараты.
С руководителями ведомств мы периодически встречаемся в рабочем формате. Возможность донести позицию есть. Мы о своих пожеланиях говорим, но не входим в круг компаний, которые лоббируют свои интересы и влияют на принимаемые решения. Я прожил в рыночной экономике больше 30 лет и мало верю в то, что можно повлиять на руководителей госструктур. У них есть своя канва работы. Жить в контактах с чиновниками, с руководителями ведомств я бы не хотел. Я гендиректор, который работает 10-12 часов в сутки.
— Как оцениваете уровень господдержки отечественного фармпроизводства сейчас в РФ? Зарубежные компании говорят, что для российских производителей уровень преференций неоправданно высок. Отечественные фармпроизводители утверждают, что уровень преференций недостаточен. Вам какая позиция ближе?
— Ни в одной стране мира нет ситуации, когда зарубежные производители обласканы так, как обласканы у нас. По крайней мере, такая ситуация сохранялась вплоть до последнего времени. Вы попробуйте прийти в Китай. Вас заставят регистрировать компанию с 51% китайского присутствия. Попробуйте зарегистрировать препарат в Германии, в США. Поэтому, когда зарубежные компании говорят, что для российских производителей уровень преференций неоправданно высок, они должны сказать честно: 70% ЛП в Россию поставляется из-за рубежа. Перевес в пользу западных компаний гигантский. Это наследие распада Советского Союза, отсутствие российской фармпромышленности, невозможности вести разработки, недоинвестированность, отсутствие доступа к современным технологиям, отсутствие интеграции в международное пространство.
Результат — засилие западных компаний. Это общеизвестный факт.
Эти же компании, помимо производства и разработки, занимаются маркетингом в нашей стране, щедро оплачивают рекламу, пользуются наследием своего фондового рынка, финансируя по 2-3% развития. У них кредиты с отрицательной ставкой. То есть, в отличие от наших российских компаний, у них нет недостатка в деньгах. Поэтому, когда они жалуются, в этом есть лукавство. Они органично развивались десятилетиями. Их рынок капитала очень дешевый. Они не просто привозят готовые препараты, но и рекламируют их у нас в стране, занимаются маркетингом.
В этом смысле надо отметить положительное влияние ФЗ-44 о государственных закупках. Это очень правильный документ. Разумный закон для защиты своего отечественного производителя. Он дал толчок к огромной волне разработок, инноваций. И требования, которые он декларирует, абсолютно нормальны и логичны. Так работают в большинстве стран мира: государство отдает преференции отечественным производителям. Почему это важно? В случае любых валютных колебаний, любых цен на нефть это защита. Правительство предлагает западным компаниям локализоваться. Но они это делают неактивно. Пару лет назад об этом говорилось много и активно. Кто им мешает? Неактивно строят заводы, строят R&D-центры. Второй момент состоит в том, что если мы не будем давать возможность работать здесь нашим технологам, химикам, они никогда не научатся делать более сложные препараты.
